ДРАГАН КУЮНЖИЧ
vEmpire: ГЕОПОЛИТИКА И МОНСТРУОЗНОСТЬ
Происхождение экономической империи Соединенных Штатов напрямую связано с проблемой отторгаемого, а стало быть, навеки меланхоличного расового и колониального господства, лежащего у истоков Соединенных Штатов и воплощенного в вампире Лестате (Lestat) (прозрачная анаграмма Les Etats Unis, Соединенных Штатов по-французски). В романе этот вампирический/vEmpiric этатистский и экономический экспансионизм показан на американском Юге, точнее – в штате Луизиана, примерно во время Луизианской покупки земель у Франции в 1803 году. Так, Лестат и его ученик Луи (ср.: Луизиана) напрямую связаны с колониальной экспансией Соединенных Штатов – Les Etats Unis: экономической эксплуатацией плантаций сахарного тростника, высасывающей сладкий прибыток из колониальной экспансии и расового, биополитического и экономического господства. Мы могли бы назвать это эффектом сахарного Домино(7). В романах Райс образцовой географической, геополитической фигурой этого дискриминационного геопространства становится черный город, чья кровь полностью высосана белым хозяином Лестатом, и это, конечно, Новый Орлеан. Место действия «Интервью» жутковато во многих отношениях, не в последнюю очередь поскольку Новый Орлеан – город, обязанный своим здоровьем тому, что его постоянно осушают, с тех самых пор как были основаны Комитет по водоснабжению и канализации и квартал орлеанских дамб – его речные вены и артерии, созданные штатом Луизиана в XIX веке. Но куда более зловещим этот город, откуда когда-то ушла жизнь и в то же время невероятно жизнеспособный и стойкий, предстал сразу после урагана Катрина: теперь это и место расовой и расистской реакции белого хозяина, месть со стороны vEmpire, прямо как в романе Райс: «Поселок рабов в Пуант-дю-Ляк напоминал с наступлением темноты кусочек африканского побережья, где даже самый хладнокровный надсмотрщик не стал бы прогуливаться без особой нужды. Впрочем, к вампирам это не относилось» (Rice, 1976: 50). И эта вампиризация напрямую связана со спекуляцией реальным Лестатом, то есть недвижимостью (real estate), посредством «вложения денег, увеличения наших земель, покупки квартир и городских домов в Новом Орлеане, которые я сдавал в аренду...»(8) (Rice, 1976: 49). Одним словом, белый капитал высасывает кровь из живого труда американского раба, а Соединенные Штаты жиреют на недвижимости, оставшейся после этой катастрофы. Не секрет, что целые улицы выкупаются спекулянтами у обнищавших семей, превратившихся в беженцев, и что, по словам Пола Кругмана, «убийственно некомпетентная реакция администрации на ураган Катрина» имела полнейшее «отношение к расе». Энн Райс в статье для «Нью-Йорк таймс» от 4 сентября 2005 года подчеркивала именно черное наследие города, когда она писала: «ЧТО по-настоящему знают люди о Новом Орлеане? Отдают ли они себе отчет в том, что он всегда был не только великим белым метрополисом, но и великим черным городом, городом, где афро-американцы вновь и вновь объединялись, чтобы сформировать сильнейшую в стране афро-американскую культуру? Первый литературный журнал из когда-либо опубликованных в Луизиане был продуктом чернокожих – франкоязычных поэтов и писателей, собравших свои произведения в трех выпусках книжицы под названием “L’Album Littéraire”».
Кроме того, катастрофа стала политически возможной благодаря уничтожению социальной и материальной инфраструктуры города, благодаря сокращению финансирования, которое могло бы помочь предотвратить трагедию, но, как ни парадоксально, это сокращение выделенных для защиты средств проводилось, порождая колоссальный аутоиммунный эффект, во имя внутренней безопасности. «Не стоит царствовать, когда престол непрочен под тобой», – с этими словами современный Макбет бьет в набат, убивает и калечит в превентивных целях, потрясает и внушает трепет, и «кровь смывает кровью»(9). В целях экономии времени я лишь укажу на недавнюю книгу Кристофера Купера и Роберта Блока «Катастрофа: ураган Катрина и провал внутренней безопасности», в которой ответственность за катастрофу недвусмысленно возлагается на администрацию Буша, разрушившую социальную инфраструктуру в Луизиане и сделавшую это как раз во имя внутренней безопасности. (Название главы – «Внутренняя опасность». Чем больше безопасности, тем больше опасности! – прямо как фраза из шекспировского «Макбета». Требуется отдельное прочтение этой пьесы в связи с так называемой войной против терроризма, или внутренней безопасностью.) Нечего и говорить о катастрофической реакции властей и о том описанном в книге обстоятельстве, что первую помощь в эвакуации людей с крыш домов после урагана оказали вовсе не службы США, а канадские альпинисты, пришедшие на выручку из самой Канады за несколько дней до того, как администрация Буша предприняла хоть какую-то осмысленную попытку отреагировать на происшедшее.
И разумеется, так же как и в случае Рейда в Нови-Саде, о котором повествует Александр Тишма в «Книге Блама», еще более ужасным, чем сама катастрофа, если такое возможно (или это вещи параллельные), являются бездействие и молчание, последовавшие за ней. Медийный вампир давно переключился на другие, более сочные темы, и название книги Райс «Интервью с вампиром» и в этом смысле является опережающим. В статье, недавно опубликованной в газете «Нэйшн», Том Энгельхардт, авторитетный обозреватель, руководящий институтом по изучению СМИ при этой газете, пишет именно о таком коротком всплеске медийного внимания: «Все вместе эти ученые мужи, “говорящие головы”, журналисты и эстрадные артисты могут рассматриваться так, как если бы они были безумным выводком Энн Райс и Руперта Мердока, устремившимся к источнику крови, которым в этот выборный сезон является ваш энтузиазм, а также любые преходящие надежды, которые вы можете связывать с будущим. Их энтузиазм состоит в том, чтобы впиться в ваш энтузиазм и высосать его до последней капли» (Engelhardt, 2008).
Продолжая метафору крови и аутоиммунных заболеваний, этот позорный эпизод в истории США (отсутствие реакции перед лицом катастрофы, разрушение механизма, который мог бы защитить, предотвратить или помочь справиться с бедой) стал возможен в то самое время, когда происходит крупнейшее в истории США наращивание и расходование средств в протекционистских и оборонительных целях. Как писал Жак Деррида в работе «Аутоиммунитет: реальные и символические самоубийства», одиннадцатое сентября напоминает «многочисленные аутоиммунные движения, которые порождают, изобретают и питают ту саму монструозность, чье преодоление они отстаивают на словах» (Borradori, 2003: 99)(10).
Мир будущего и будущее мира, который мы называем глобальным, не придет и ничего не случится без призыва к справедливости. Приход и, стало быть, будущее того, что грядет, à-venir, «будет отмечено раскрытием и экспозицией другому – тому, что грядет, и тому, кто грядет, – и поэтому должно оставаться неисчисляемым и неисчислимым» (Derrida, 2003: 210). Куда нам обратиться за надеждой и за образцами практического действия, гражданской солидарности, которые помогли бы в восстановлении и исцелении, но также и в преображении гнетущего пейзажа, оставленного vEmpire после урагана Катрина? Признаки надежды могут по-прежнему связываться скорее с волюнтаризмом, поскольку не являются структурными или реальными. В своей недавно опубликованной книге «Доктрина шока» Наоми Кляйн удается разглядеть проявления надежды в разрушенном Новом Орлеане, и ими она и завершает книгу: «В феврале 2007 года группы людей, жившие в муниципальных домах, которые администрация Буша планировала снести, начали вновь “захватывать” свои старые жилища и селиться в них. Добровольцы помогали очистить квартиры и собирали деньги для покупки генераторов и солнечных батарей. <...> Было чему радоваться. По крайней мере на данный момент одному этому сообществу удалось избежать великого культурного бульдозера, который называет себя реконструкцией» (Klein, 2007: 465). Какими бы слабыми они подчас ни казались, эти признаки могут быть преобразующими и даже угрожающими в отношении vEmpire как раз потому, что они не подчиняются вампирической логике превращения всего во всеобщий эквивалент, каким являются деньги. Я нахожу некоторое утешение в следующем факте поэтически окрашенной справедливости: Брэд Питт, играющий Луиса в фильме «Интервью с вампиром», находится на передовой линии восстановления девятого административного района с проектом «Поступай по справедливости»(11), в рамках которого ведется строительство ста пятидесяти домов. Может, это и небольшой шаг по сравнению с реальными нуждами, а также с жестокостью несправедливости, но он символичен – обещание будущего и обещание, даваемое ради н е г о .
7. Игра слов: Domino Sugar – крупнейший американский производитель сахара; «domino effect» – «эффект домино». – Прим. пер.
8. http://www.fictionbook.ru/author/rayis_yenn/hroniki_va_1_intervyu_s_vampirom/read_online.html?page=4 (пер. с англ. М. Литвиновой; перевод уточнен). – Прим. пер
9. «Макбет», акт III, сцена 1. Перевод Б. Пастернака. – Прим. пер.
10. Недавняя невероятно популярная в США книга «Сумерки» и сделанный по ней сериал о вампирах повествуют как раз об аутоиммунном разрушении гео- и биополитики Соединенных Штатов. Главная героиня, Белла Свон, дочь шефа полиции, находится в перманентной опасности, и чем больше ее защищают персонажи, символизирующие американские службы охраны порядка (отец = начальник полиции), тем более угрожающим становится ее положение. Во втором фильме сериала «Сумерки, новолуние» в одной сцене даже показано, как она, выбегая из дома, прижимает к груди американский паспорт. С другой стороны, второй главный герой Эдвард – (хороший) вампир, защищающий Беллу, – изображен человеком с белой кожей, которая сверкает под лучами солнца – недвусмысленное указание на его расовое превосходство. «Плохие» вампиры в фильме – конечно же, черные.
11. См. беседу Брэда Питта с Чарли Роузом о его проекте «Поступай по справедливости»: «Участники “Поступай по справедливости” строят сто пятьдесят домов в Девятом нижнем районе, одном из наиболее пострадавших в Новом Орлеане» (Rose Ch. An Hour with Brad Pitt, PBS (Public Broadcasting Service), December 17, 2007).
Дарья Барышникова, перевод с английского
Опубликовано: Синий Диван №15