Говард Филиппс ЛАВКРАФТ
НОЧНОЙ КОШМАР ПОЭТА
И я смотрел, но вдруг услышал глас -
Не то, чтоб голос, но, скорее, мысль.
Меня заметить некто призывал,
Что все миры, увиденные мной,
Лишь атом в бесконечности; они
Проходят через царственный эфир
Тепла и света далеко к полям,
Где процветают смутные миры,
Непознанные, полные химер
Со странной мудростью и жизнью; и ещё
Далече - к мириадам сфер из тьмы
И света - краю глубочайших бездн,
Давно постигших беспорядок сил.
Так мыслил я, взирая на волну
Бескрайнего для глаза Бытия,
Не то, чтоб видя, но, скорей всего,
Осознавая собственной душой
И духом. Перед мыслию моей
Разверзлась бездна времени во всей
Изменчивости вечной и борьбе
Насилия и воли; я видал
Поток веков, рождение и смерть
Вселенной, точно так же, как и жизнь;
Я наблюдал зачатие систем
Миров и солнц, и превращенье их
В прозрачный пламень, новый их восход
И снова смерть, и вечный их полёт
Через эоны вечности, - всегда
Различных, возрождающихся вновь,
Чтобы служить изменчивостью той
Для целей Всемогущего. Пока
Смотрел, я непрерывно знал,
Что каждый миг здесь превосходит век
Существованья мира. А потом
Я обратил послушливую мысль
К частице пыли, что дала моей
Телесной форме бытиё, в момент
Блеснувшей и погасшей; этот мир
Был лишь экспериментом, лишь игрой,
Включающей ничтожнейших существ,
Моральных паразитов, кои мнят
Себя венцом Природы и своё
Невежество возводят высоко,
Придавши ранг достоинства ему,
Решивших, что природные дары
Могущества мистического им
Принадлежат - и больше никому.
И я пытался разглядеть наш мир
Печальный, промелькнувший в пустоте,
Но не заметила его душа.
Случайный сей уродец (как сказал
Небесный проводник мой), в коем нет
Ни грана добродетели, но где
Гнездится порча, гнилостный недуг
На лике беспредельном божества,
Проказа та, чьё имя - человек:
Проказа та (сказал мой проводник)
Нередко прорывает, разойдясь,
Покои Сущего - и в тот момент
Своим прорывом привлекает смерть,
Чтоб излечить дурную ту болезнь,
Им же рождённую. От этих слов
Мне стало дурно. И тогда, скрепясь,
Насмешнику невидимому я
Признался, что я Истину ищу;
Издёвку видя и презренья груз
От духа исходящие, какой
Глумится над бедой чужой души,
Над жизненной субстанцией её.
Он мне напомнил прожитые дни,
Когда я часто в рощу уходил,
Друзей оставив, и по ней бродил
Один, и о запретных размышлял
Вещах, пытаясь приподнять вуаль
Из видимых добра и красоты,
Скрывающих трагическую суть
И людям помогающих забыть
Об их прискорбной участи, будя
Надежду, только Истина её
Опять низвергнет. Он закончил речь,
И пламена сверкающих небес
Раскручиваться стали, клокоча
Водоворотов бешенством, судьбы
Законам неподвластные. Их ритм
Был столь велик, что каждый их бурун
Загромождал обзор, пока не стал
Девятым валом весь небесный вихрь.
Бесформенность внезапно взорвалась
Кристальностью сиянья, и оно
Казалось более всего того,
Что может человек вообразить,
Но было узко здесь. Уже вдали
Вновь созданного красота небес
Являла совершенство - даже мой
Небесный проводник был восхищён.
На крыльях бесконечного рождён,
Моей души коснулся звёздный ритм,
Скорее полня ужасом меня,
Чем радостью. Вновь насмеялся дух
Над человечьей слабостью моей,
Всё, что во мне творилось, прочитав;
Однако, тему изменив, призвал
Вниманье на прореху обратить,
Растущую в пространстве, говоря,
Что в ней я бесконечное найду,
Что в ней скрывалась Истина моя,
Что в ней - коль буду мужественен я,
Решась невыразимое сказать -
Последний смысл движенья Бытия.
Ко мне он обращался - но душа
Моя уже отчаянно неслась,
За жизнь цепляясь, в ужасе крича,
Без памяти, без цели, в пустоте
Молчания неведомых глубин.
***